Исповедь клеветника

Был когда-то я вольным поэтом,
Озаренным божественным светом,
И о том рассуждал, и об этом,
Не отказывал сердцу ни в чём.
От суровых властей не завися,
Поднимался я в горние выси,
И прекрасные песни лилися
Из меня сладкозвучным ручьём.

Но иная эпоха настала,
И, презренного жаждя металла,
Я на службу пошел к капиталу
И наймитом Гусинского стал.
Правдоруба напяливши маску,
Я писал под чужую указку,
Не жалеючи черную краску,
На родную страну клеветал.

Клеветал, доложу вам, неплохо.
Но настала иная эпоха,
И волшебною палочкой Коха
Я пониже спины получил.
Объяснив, что пришли мы в упадок,
Сорняки он повыдергивал с грядок
И навел в огороде порядок,
Но куда-то на днях соскочил.

Чтоб совсем на бобах не остаться,
Вновь решил я кому-то продаться.
Ничего не поделаешь, братцы,
С голодухи уж слабость в ногах.
Не податься ли, думаю с горя,
На канал к Березовскому Боре,
Хоть и пишут о нем на заборе,
Но какой все ж ни есть олигарх.

Шапок оземь мы с ним не бросали,
Сразу кровью контракт подписали,
Там порядок такой на канале,
Объясненья ему не ищи,
И, не дав докурить сигарету,
Проводил до дверей кабинета,
— Есть вопросы? Надеюсь, что нету.
Ну отлично. Иди клевещи.

И на новом работая месте
Я, в привычном погрязнув бесчестьи,
Клеветал с Шендеровичем вместе,
Что ни попадя разом черня
И притерся уж к новому стойлу,
И привык уже к новому пойлу,
Но взбрело тут намедни Лукойлу
Без кормушки оставить меня.

В их делах разбираюсь я слабо,
У меня поскромнее масштабы,
Были б только бы бабки да бабы,
Остальное ходи все конём.
Я не знаю, что даже такое,
Это самое Оле Лукое,
Пусть оставит поэта в покое,
Пусть навеки забудет о нём.