Против кармы не попрешь

Всем, что во мне есть хорошего, а его во мне до хрена, я обязан книгам. Всем же, что есть во мне плохого — неумеренное потребление алкоголя, табакокурение, беспричинное сквернословие — я обязан Паше. Паша был другом и одновременно кошмаром моего детства. Начнем с того, что он был старше меня на четыре года, разница в таком возрасте поистине космическая.

Дружба наша была для окружающих загадкой. „Ну ладно ты, — удивлялась моя мама, — но он-то что в тебе нашел?“ Окидывая мысленным взором далекое прошлое, я понимаю Пашины резоны. Будучи из простой семьи, он инстинктивно тянулся к гнилой прослойке. Более всего его привлекала довольно неплохая по тем временам родительская библиотека. До сих пор не понимаю, что мешало ему просто воровать оттуда книги, моральными предрассудками он уже тогда отягощен не был. Однако чтобы придать перераспределению библиотечного фонда некую легитимность, Паша приохотил меня к карточной игре, широко известной в народе под именем „очко“. Поскольку проигрыш, как правило, был куда выше скромной суммы, выделяемой мне на школьные завтраки, Паша великодушно предложил расплачиваться книгами. Подозреваю, что и сегодня многие из них украшают его книжную полку. Справедливости ради должен сказать, что он безусловно обладал свойственным многим плутам обаянием.

Было в нем что-то остаповское, за вычетом, естественно, широты натуры. К тому времени, когда я поступил в свой институт, он свой уже заканчивал. Моя чудовищная тупость к начертательной геометрии и черчению некоторое время являлась постоянным источником его приработка. Окончив институт, он распределился на завод, быстро вступил в партию, короче, начал делать карьеру. Наша странная дружба по инерции некоторое время продолжалась. Закончилась она в тот момент, когда он с присущей ему непосредственностью предложил перепихнуться моей невесте, о чем та мне возмущенно и доложила. Так Паша исчез с моего горизонта на несколько десятков лет.

Два года назад он внезапно обрушился на меня. Прочел какое-то интервью со мной, раздобыл где-то мой редакционный телефон и возник на пороге с бутылкой водки и нехитрой закуской. Время, как известно, лучший лекарь, но далеко не лучший косметолог. Из молодого поджарого красавца Паша превратился в пожилого толстого дядьку с обвисшими хомячьими щеками и опухшими подглазьями. И лишь глаза остались прежними, горящими все тем же плутовским огнем. За разговором выяснилось, что в постсоветской жизни он резко поменял специальность, став, понятное дело, бизнесменом. Бизнес был связан со строительством и ремонтом. Узнав, что мы купили квартиру и затеваем там грандиозный ремонт, Паша необычайно возбудился.

— Ни к кому не обращайся, обдерут как липку. Все тебе сам сделаю в лучшем виде. У меня специалисты — во! Мы Семаго квартиру ремонтировали, до сих пор звонит, благодарит.

Прикинув финансовые возможности Семаго и сравнив их со своими, я заколебался.

— Да за кого ты меня принимаешь?! — возмутился Паша. — Неужели ты думаешь, что я на друге детства стану бабки делать? Стыдно, старик!

В одну и ту же реку нельзя вступить дважды, вступать в одну и ту же кучу можно до бесконечности. Что я и сделал. Все последующее напоминало сеанс гипноза длиной в четыре месяца. Четыре месяца весельчак Паша громко хохотал, хлопал меня по плечу, подмигивал моей жене, потешая ее рассказами о нашей совместной боевой юности. Попутно он пытался впарить мне свою старую машину, а также половину покосившегося дома, принадлежавшего его отнюдь не покосившейся половине. Морок закончился лишь тогда, когда безрукие и алчные гастарбайтеры с Украины, нанятые им, скорее всего, на ближайшем строительном рынке, вымелись, наконец, из нашей квартиры. Сообрази я пойти на этот рынок сам, ремонт обошелся бы мне раза в полтора дешевле.

Больше мы с Пашей не виделись. Но я уверен, что судьба снова сведет нас. Возможно даже, что произойдет это в другой жизни. В конце концов, это неважно. Важно то, что в результате содержимое моих карманов снова перекочует в Пашины. Недаром ведь слова „карма“ и „карман“ так похожи по звучанию.