Возможны варианты

Многие из моих друзей время от времени впадают в депрессивное состояние. Люди они, в основном, художественного склада, рефлектирующие, с хрупкой психикой и превратными представлениями о своем месте в мире. Любопытно, что более других подвержены звучному недугу почему-то профессиональные психиатры. Мой друг Боря, например, не выходит из этого состояния, практически, никогда. Что, впрочем, не мешает ему самоотверженно помогать товарищам по несчастью. Надо признать, что делает он это весьма своеобразным способом. У нашей общей приятельницы мать две недели провела на диване лицом к обоям. Что делать? Послали за Борей. Он сел на стул рядом с болящей и жестом приказал дочери удалиться. Через два часа она осторожно приоткрыла дверь и застала следующую картину: Боря лежал на диване, закрыв лицо руками, а мать, ласково обняв его за плечи, шептала: „Боря, милый, ну скажите, чем я могу вам помочь?“

Выходят из этого состояния все по-разному. Большинство — традиционным русским способом, кто-то с помощью антидепрессантов, один чудак утверждает, что спасается работой. Ему, естественно, никто не верит, поскольку само это слово вызывает у любого нормального человека непреодолимое отвращение.

Однако применительно к тем, чья душа не столь тонка и загадочна как наша, этот метод иной раз дает вполне приличные результаты.

Начало тридцатых: Великая американская депрессия. Толпы безработных угрюмо слоняются от Восточного побережья к Западному и обратно. Свирепствует сухой закон, процветает бутлегерство. Измученное население травится самопальным вискарем. У Бруклинского моста длинная очередь желающих найти решение своих проблем в водах холодного Гудзона. Одним словом, дело дрянь. И тут президентом становится Рузвельт. Не какой-нибудь там Теодор, империалист и ястреб, а самый что ни на есть Франклин Делано, демократ и прогрессист. Молодой, энергичный, совсем не тот, в инвалидной коляске, на знаменитой ялтинской фотке. „Так жить нельзя“, — понимает Рузвельт, и провозглашает свой знаменитый Новый курс. Что-то вроде перестройки и ускорения, но за исключением гласности, которая безо всякого Нового курса забита в Конституцию в виде свободы слова.

Народ к этому моменту окончательно озверел от хронического безделья. Но 12 мая 1933 года по инициативе реформатора вступает в силу закон „Об общественных работах“. Отныне каждый уважающий себя американский безработный может попробовать себя в новом увлекательном деле — дорожном строительстве. Кому приходилось ездить по американским дорогам, в полной мере способен оценить неординарность замысла. Великую депрессию воспрянувшее население своими собственными руками закатало в асфальт. В сотни тысяч миль идеально гладкой поверхности, на которой пышно заколосилась не менее великая Американская Мечта. Экономический подъем неминуемо повлек за собой эмоциональный. Чуткий к переменам в общественном настроении Голливуд оперативно откликнулся на это фонтаном музыкальных комедий, из которых явствовало, что буквально вся Америка пустилась в неудержимый пляс.

Не меньшее веселье, если судить по лентам тех лет и сегодняшним выступлениям товарища Зюганова, царило и на просторах Родины чудесной. С той небольшой лишь разницей, что на общественных работах была задействована, причем отнюдь не по своей воле, одна часть населения, а веселилась совершенно другая. Веселилась до того самого момента, пока не пополняла ряды первой. Следует отметить, что и качество работ при этом существенно отличалось. Достаточно сравнить Колымскую трассу с хайвеем на климатически близкой Аляске.

Сегодня наше население пребывает не в самой оптимальной психологической фазе. Звучат разные мнения по поводу того, какая трудотерапия подходит нам больше. Пока, слава Богу, есть из чего выбирать.