Этот день нам во век не забыть

В редакции журнала „Магазин“, который мы из последних творческих сил выпускаем вот уже десять лет, подобрался исключительно мужской коллектив. Поэтому сегодня, 23 февраля, принаряженные по случаю праздника дамы не будут вручать нам бессмысленные подарки, являющиеся, по их мнению, атрибутами мужественности — туалетную воду, бумажник и галстук, купленные в ближайшем переходе. Боюсь, не сдвинем мы в обеденный перерыв столы, не выгрузим принесенную из дому снедь. И никакая зарумянившаяся Антонина, к примеру, Николаевна не провозгласит тост „за наших милых мужчин“. И никакой, слава богу, идиот в свою очередь не предложит выпить „за дам стоя“. И не осуществит этот грандиозный замысел с фирменным гусарским подвывертом в виде отставленного локтя и рюмки на тыльной стороне ладони.

Сказать по правде, не сильно меня это и печалит. Отношение к широко отмечаемому в народе празднику, а заодно, и виновнику торжества, сформировалось во мне без малого срок лет назад, еще во времена краснощекой юности. Когда в стенной газете конторы „Мособлсправка“, где начинал свой трудовой путь, я прочитал стихи неприметной нашей сотрудницы, написанные по случаю даты. Внимание! Нервных прошу удалиться.

Этот день нам вовек не забыть,
Этот день будем помнить мы свято,
Славься наш советский человек!
Славься наша родная великая армия!

Пусть давно прошли те года,
Пусть давно отгремели пушки,
Но везде и всегда
Будем помнить страницу этой эпохи.

День победы, день торжества,
День открытия нового мира.
Как величественны эти слова,
Сколько в них вдохновенья!

Какая в них сила! (речь, заметьте, о собственных словах. И. И.)
Нет, нам почести не нужны!
Нет, и славы нам не надо!
Красной Армией мы сильны!
И Военно-Морским Флотом!

Еще тогда, помнится, зародилось сомнение в том, что этот праздник всегда будет со мной. Во всяком случае, за время, проведенное в Забайкальском военном округе, в составе отдельного полка связи при штабе армии, праздничное ощущение посетило меня лишь однажды. Было это месяца через три после принятия присяги. Нас погнали на мебельную фабрику. Насчет „погнали“ я, пожалуй, переборщил. Любая работа за пределами части воспринималась как подарок судьбы. Безжалостные годы стерли из памяти подробности производственного процесса. Видимо, что-то подтаскивали, либо оттаскивали. Более квалифицированную работу местное руководство защитникам Отечества благоразумно не доверяло. В перерыве, получив у бригадира талоны на питание, мы пошли их отоваривать. Чем и как кормили в Улан-Удинской заводской столовой в 1973 году представить себе можно. Казалось, сами ее стены были пропитаны изжогой.

Никогда, поверьте, я не ел с таким острым наслаждением. Мясо и масло в рацион салаги не входили задолго до того, как само понятие „дедовщина“ появилось на страницах перестроечных изданий. Поэтому было полное ощущение, что разговляешься после трехмесячного поста.

Открывала парад, как сейчас помню, селедка с картошкой. Далее следовал перловый суп. Вторые блюда представлял гуляш, усиленный макаронами. Замыкал шествие бочковой кофе со слипшимся марципаном. Марципана, я, кстати, съел два.

Это едва ли не единственное приятное воспоминание, связанное у меня со службой. Притом, что и ребята вполне нормальные попадались за это время, и командиры были вовсе не сплошь идиоты. Штука в том, что само устройство этого механизма абсурдно и находится в постоянной противофазе с естественными человеческими устремлениями. При этом следует отметить, что так называемый общественный строй и связанные с этим понятием идеологические моменты значения практически не имеют. „Похождения бравого солдата Швейка“ все объясняют про любую армию любого государства.

В самом начале ельцинского правления праздник поменял свое название. На смену Дню Советской армии пришел День защитника Отечества. Похоже, что сегодня в защите нуждается уже не столько оно само, сколько его отощавшие защитники.