Грипп вчера, сегодня и завтра

Эпидемия, она эпидемия и есть. Предохраняйся, не предохраняйся, а если на роду написано… Вечером вернулись из гостей, вдруг ни с того, ни с сего жуткий озноб, в одну секунду температура за тридцать восемь, всего заколотило. Приплыл, соколик. Налицо пресловутый грипп или, кому больше нравится, ОРЗ. А какие были горделивые планы, какие широкие перспективы открывал грядущий трудовой день. С утра написать заметку, собрать купленную накануне вешалку, сгонять жену на рынок, посадить дерево, воспитать сына, на худой конец, дочь. Плюс еще вечером почтить своим высоким присутствием очередной тусняк. И все в одночасье под откос. Ну не гадство?

Что имеем взамен? Выпадение из гущи событий, утрату возможности непосредственно влиять на ход реформ, как следствие, прогрессирующее понижение социального статуса и в обозримой перспективе — гражданская смерть.

Но это впереди, а на сегодняшний день все же имеются свои, хоть и небольшие, радости в положении больного. Первые день-два, пока ты еще не успел достать домашних, жизнь в доме начинает закручиваться вокруг тебя. На стуле перед твоей постелью, аккуратно застеленном чистым полотенцем, экспозиция последних достижений зарубежной фармакологии. Прохладная рука любимой на пылающем лбу, добрый внимательный взгляд. Приглушенный голос по телефону: „К сожалению, он не может подойти, да, вы знаете, высокая, конечно, я обязательно передам, спасибо, будем надеяться. Барсучьим салом? Какой ужас, нет, не пробовали. Что вы говорите, так, записываю…“

Что интересно, за последние лет десять в моем, по крайней мере, случае, решительные изменения претерпело значение такого некогда важного, правообразующего гражданского документа, каковым некогда являлся бюллетень. Во времена бессмысленной молодости наличие этого документа предоставляло законное основание на время устраниться от участия в производственном процессе, предавшись праздности и сладкой неге. Звериное здоровье, свойственное мне в те далекие годы, не давало возможности широко пользоваться этим социальным завоеванием. Поскольку милостей от природы ждать не приходилось, ничего не оставалось, как брать их самому. Симулировать простудное заболевание было тогда плевым делом. В любой районной поликлинике на видном месте висели плакаты, где в предельно доступной и красочной форме описывалась симптоматика популярного недуга. Отнюдь не все его проявления, что ценно, носили объективный характер. В частности, головная боль и ломота в костях были сильнейшим козырем в опытных руках соискателя больничного листа. Попробуйте доказать человеку, что у него не болит голова, и не ломит кости, когда весь его понурый вид и с трудом выталкиваемые слова наглядно свидетельствуют об обратном.

Сложнее обстояло дело с температурой, а именно в доведении ее до минимальной необходимой отметки 37,2. Шарашить по градуснику, сидя напротив врача, даже я при всей юной наглости решался далеко не всегда. Однако существовал гораздо более трудоемкий, зато куда менее рискованный способ. Он заключался в ритмичном сокращении мышцы руки, под мышкой которой в этот момент располагался чуткий прибор. За десять минут неустанных стараний требуемый результат, как правило, достигался.

В середине восьмидесятых я окончательно распрощался со штатной работой, уйдя на вольные хлеба и став членом профессионального комитета литераторов. Членство в этой почтенной организации давало возможность в случае болезни получать по больничному в Литфонде. Так бюллетень из оправдательного документа неожиданно превратился для меня в стабильный источник дохода. Причем, вполне недурного. На основании гонорарных справок, собранных за год, я получал по максимуму — десять рублей за проведенный на больничном день. Не всякий здоровый, я вам доложу, в то время такие деньги заколачивал.

В безвозвратное прошлое канули те счастливые дни. Черный нал подкосил некогда стройную систему социального обеспечения. Официально показываемые зарплаты в триста-четыреста рублей не позволяют сегодня трудящимся болеть так привольно и ярко, как некогда. Грипп перестал быть веселым праздником, постепенно превратившись в череду унылых насморочных будней. Хочется надеяться, что следующим поколениям повезет больше.