Экипаж-2

Как-то исторически сложилось, что летчики всегда были у нас народными любимцами. Дело даже не в официальной пропаганде с ее стальными руками-крыльями и пламенным мотором заместо сердца, мало ли что напридумают за деньги штатные краснобаи. Любовь сограждан к авиаторам была прямо-таки детской — искренней и беззаветной. Возможно, постоянно унижаемое население в какой-то момент подсознательно наделило их, скажем так, представительской функцией. Переадресовало им свое естественное человеческое стремление вырваться из-под гнета власти и связанных с этим гнетом беспросветных жизненных обстоятельств.

Помню как в конце пятидесятых весь наш двор — а жил я тогда на Таганке, затаив дыхание, следил за головокружительными приключениями нашего, вмиг сделавшегося знаменитым на весь мир, соседа — полярного летчика Перова. Отважный земляк снял со льдины терпящую бедствие бельгийскую полярную экспедицию. В газете „Вечерняя Москва“ был опубликован снимок его сына Мишки, смотревшего с фальшивым выражением лица на школьный глобус, видимо, в надежде углядеть там злополучную льдину. Героя-летчика пригласили в Бельгию, где он был удостоен благодарности местной королевы и награжден высшим бельгийским орденом. Родина же, ко всеобщему недоумению, отметила его заслуги куда скромнее — всего лишь орденом Красного знамени. Но мы-то знали, почему не обломилась Перову-пэру Золотая звезда. Аккурат в тот момент второй его сын Андрей, старший брат Мишки, пырнул кого-то ножом в Ждановском парке прямо перед входом на каток.

По мере развития научно-технического прогресса эстафету народной любви у летчиков приняли космонавты и широко пользовались ею до тех пор, пока их количество не перешагнуло разумные пределы. В годы перестройки на смену сынам неба пришли либеральные экономисты, однако по мере воплощения их идей в реальность иррациональная любовь населения плавно переросла в звериную ненависть.

И тут эта история с рижским экипажем. История, прямо скажем, мутная. Кто-то там зафрахтовал самолет, натурально с обслугой, чтобы доставить откуда-то куда-то какой-то груз. Пролетая над дружественной Индией, груз каким-то образом с борта упал. Причем, как назло, прямо над тем местом, где сепаратисты ведут бои с правительственными войсками. Причем в ящиках оказались не памперсы, как наивно полагал экипаж, а почему-то оружие. Если бы оно попало к сепаратистам, то дело еще удалось бы, наверно, как-нибудь замять. Но попало оно, вот непруха-то, именно к сторонникам единой и неделимой. И те, вместо того чтобы поблагодарить небеса за щедрый дар, вынудили дароносцев приземлиться, а спустя некоторое время, приговорили каждого к пожизненному заключению за контрабанду оружия. У них там с этим строго.

Кто сидел в индийской тюрьме, подтвердит, что это не курорт. Когда первые сообщения об условиях содержания экипажа появились в прессе, страну проняло. И это при многолетнем чеченском кошмаре, взрывах, невыплатах, кризисных ожиданиях, призраке диктатуры, при всем, короче, что составляет неповторимый букет сегодняшней российской жизни. Задела горемычная одиссея русских мужиков, изгоев гордой, свободной Латвии, схватившихся с голодухи за первую попавшуюся работу. И патриотизм взыграл. Не митинговый с белыми глазами, а нормальный, с человеческим лицом. И романтический момент сказался, не торгашей все же упекли. А тут еще и батюшка в узилище окрестил мучеников. И власть себя достойно проявила. Не отмежевалась, как могла бы, а предоставила своим непутевым сыновьям российское гражданство с тем, чтобы подвести под переговоры об их освобождении юридическую базу. И когда встречали их, обессиленных, истощенных в „Шереметьеве“, честно скажу, в глазах пощипывало.

А спустя каких-то пару недель дружный экипаж обратился к латвийским властям с просьбой о предоставлении видов на жительство. Не нам их судить. Жизнь есть жизнь. В России их перспективы действительно выглядят туманно. А там дом, родные, какой-никакой быт. И все-таки больно уж быстро. Не успели мы потискать в объятиях своих любимцев, опять ушли в подкорку героические воспоминания юности. Туда им и дорога.