Космическая Одиссея-2000.ru

Озаряя ярким светом
Вековую темноту,
Едет по небу ракета
С человеком на борту.

Человек с научной целью
Из ракеты смотрит вниз,
Вот уж ровно две недели,
Как он в воздухе повис.

В рамках заданной программы
Дни и ночи напролет
Он в пролет оконной рамы
Наблюдение ведет.

Из глубин межзвездной бездны
Через толстое стекло
Ископаемых полезных
Он фиксирует число.

Независимый, как птица,
Он парит на зависть всем
И на Землю возвратиться
Не торопится совсем.

Но когда придет команда
Завершить ему полет,
Приземлится там, где надо,
И домой к себе пойдет.

Так выглядела картина нормального космического полета в безвозвратно канувшие времена Белки и Стрелки. В те времена, когда об очередной победе нашей науки мы узнавали из специальных выпусков от центральнотелевизионного диктора Кириллова, а не от всякой шантрапы, как сегодня. Когда страна знала своих героев в лицо и по именам, а их фотографические изображения украшали стены ткацких общежитий наравне с Алексеем Баталовым и Дином Ридом. Когда государство не собирало по дырявым карманам медяки с налипшей табачной крошкой, а щедро, как Настасья Филипповна в печку, бросало в небо миллион за миллионом.

Орбитальная станция „Мир“ за двадцать с лишним лет беспорочной службы пришла в полную негодность и сегодня представляет серьезную опасность для всего живого. Долго спорили, что с ней делать. Некоторые горячие головы вообще предлагали утопить ее к чертовой матери, как Му-Му. Однако выяснилось, что даже на это денег в казне нет. Другие, видимо, еще более горячие, советовали оставить все как есть, авось пронесет. Тут вовремя подсуетилась Российская ракетно-космическая корпорация с предложением взять расходы по содержанию летающего лома на себя. Средства на это должны были бы поступать от реализации различных коммерческих проектов. Самый красочный из них был связан с доставкой на борт любимого народом артиста Стеклова. Эта нетривиальная мысль пришла в голову известному режиссеру Юрию Карре, Кирсану, можно сказать, Илюмжинову российского кинематографа. Если кто не видел его фильм „Мастер и Маргарита“, пусть не расстраивается, его никто не видел.

По замыслу неутомимого творца, на космической станции должен был сниматься эпизод его новой киноэпопеи. Деньги Юре пообещал один знакомый мужик. Артист Стеклов полгода честно крутился на тренажерах, ел из тюбиков разную гадость и в свободное время с тоской глядел в далекое небо, сыном которого вот-вот должен был стать. В последний момент мужик передумал и денег, собака, не дал.

Космонавты ждали, ждали, потом плюнули и полетели на орбиту без артиста, хотя с ним, понятно, было б куда веселей. В отличие от культурной научная программа полета выглядит куда скромней, отчасти напоминая визит в запущенную квартиру мастеров из ДЭЗа. На станции, по свидетельству тех, кому посчастливилось там побывать, жутко сифонит, где-то что-то подтекает, словом, жильцы жалуются.

Экипажу, состыковавшемуся с модулем по старинке, вручную, предстоит заделать микротрещины, через которые из станции уходит воздух, где течет — подвернуть и вообще прибраться. Надеюсь, космонавты простят автору его ерничество. Как были они, начиная с Гагарина, героями, так и остались. Со страной им только не повезло.

Что касается Карры, не был бы он самим собой, если б не уболтал напоследок экипаж захватить в дорогу камеру и снять эпизод в отсутствие артиста. Интуиция, однако, шепчет, что на качестве полотна это решающим образом не скажется.