Они сидели на скамейке
И в парке пели соловьи.
…Петров женат был на еврейке
Не просто так, а по любви.
Потом гуляли с нею в роще,
Среди раскопанных могил,
Ему б кого-нибудь поплоще, 
А он еврейку полюбил.
Итак, она звалася Ривка,
Хотя возможно и Рахель,
Такого мощного загривка
Петров не видывал досель
Ее физическая сила
В нем разом выжгла все дотла,
А после напрочь подкосила
И за собою увлекла.
Петрова звали Николаем,
Хотя Валерой иногда,
В России был он не желаем,
Нигде, никем и никогда.
Все было там ему не мило,
В родном отеческом дому,
Его там часто током било
В дурдом сажало и в тюрьму.
Теперь живет он в Израиле
И даже стал по слухам рав,
И все его там полюбили
За незлобивый кроткий нрав.
И все ж ответь ты мне, Валера,
Хотя по слухам — Николай
Какого ты покинул хера
Родимый дом и отчий край
Чего тебе в том Израиле?
Прикинь, мужик, своей башкой
В России, там тебя хоть били,
А здесь ты, извини, на кой?